«Война и Мир»: Толстой не сознавал масштаб своего творения
В этом году исполняется 165 лет с тех пор, как Лев Толстой впервые задумался над идеей произведения, впоследствии вылившегося в знаменитый роман-эпопею «Война и мир». Большинству российских читателей и содержание, и персонажи книги, охватывающей жизнь русского общества в 1805—1812 годах, в том числе Отечественную войну с Наполеоном Бонапартом, знакомы со школьных лет. Гораздо меньшему числу людей известна история ее создания…
Несостоявшиеся «Декабристы»
Замысел эпохального произведения возник у Толстого еще в 1856 году. Первоначально он задумал написать повесть о декабристе, возвращающемся с семейством в Россию. «Невольно от настоящего я перешел к 1825 году, — пишет Толстой в предисловии к роману. — Но и в 1825 году герой мой был уже возмужалым, семейным человеком. Чтобы понять его, мне нужно было перенестись к его молодости, и молодость его совпала с… эпохой 1812 года…».
В конце концов, писатель решил, что повествование следует начинать не позднее чем с 1805 года. Он несколько раз приступал к работе над повестью, которая к началу 1861 года уже мыслилась как роман. В это время Толстой зачитывал главы из романа «Декабристы» Тургеневу и Герцену. Но только в 1863 году он начал всерьез работать над произведением. В 1869 году оно было закончено. Поначалу писатель хотел сделать «Войну и мир» только частью истории Пьера и Наташи Безуховых, которые в 1856 году возвращаются из сибирской ссылки. Он вернулся к этому замыслу еще раз в конце 1870-х. Но не сложилось…
Впрочем, книга и так пользовалась феноменальным успехом. Отрывок из нее (роман тогда назывался «1805 год») был впервые опубликован в 1865 году в «Русском вестнике». В 1868 году вышли три части книги, чуть позднее – остальные две… Толстой несколько раз менял названия: известны такие варианты, как «Все хорошо, что хорошо кончается» и «Три поры».
Название «Война и мир» на первый взгляд совершенно «прозрачно». В книге картины сражений и военного быта чередуются с эпизодами вполне мирного бытия: тот же салон Шерер, сценки из жизни аристократов и помещиков… Интересно, что каждого читателя в романе привлекает что-то свое: как правило, когда книгу начинают проходить в школе, мальчики любят больше читать «про войну», девочки – про Наташу Ростову и ее отношения с Андреем Болконским и Пьером Безуховым. А одна учительница из нашей школы как-то попросила меня написать для ее сына сочинение по «Войне и миру», взяв за основу сцену охоты. Оказалось, она у нее самая любимая…
Впрочем, опросы показывают, что многие наши соотечественники вообще ни разу не читали «Войну и мир», обходились тем, что написано в учебниках, и отрывками из хрестоматий. Сейчас еще проще – можно прочитать краткое содержание любого классического произведения в Сети. Но вряд ли вы тогда сможете прочувствовать всю его глубину…
Вернемся к названию. Оно вовсе не так однозначно. И вот почему. В современном русском языке словом «мир» обозначаются одновременно антоним войны, а также мир в самом широком смысле, например, Вселенная, земной шар, общество или место обитания… До орфографической реформы 1917-1918 годов слово «мир» в различных значениях писалось по-разному: в первом случае – «миръ», во втором — «міръ». Есть легенда, что Толстой использовал как раз второй вариант. Но во всех прижизненных изданиях роман выходил под названием «Война и миръ». Этим книга якобы была обязана ошибкам и опечаткам, возникшим по вине других людей, занимавшихся публикациями романа. Среди них издатели М.Н. Катков и П.И. Бирюков, Софья Андреевна Толстая и даже религиозный философ Георгий Флоровский…
Многоплановость
При работе над романом писатель использовал множество самых различных источников. Это академическая история войны академика А.И. Михайловского-Данилевского, история М.И. Богдановича; работы французских историков; многочисленные свидетельства современников Отечественной войны 1812 года — Алексея Бестужева-Рюмина, Дениса Давыдова, Алексея Ермолова и др.; а также ряд мемуаров и художественных произведений.
В книге 559 героев, причем около 200 из них — исторические лица. Здесь представлены все социальные слои общества, от императоров и аристократии до солдат и крестьян.
«Война и мир» является многоплановым произведением: это одновременно роман исторический, философский, семейный, психологический… Автор пытается через призму как исторических событий, так и эпизодов из частной жизни отдельного человека, философски осмыслить глобальные законы бытия… Особое внимание Толстой уделил народной психологии, а также феномену стихийного и бессознательного в человеческой жизни. Он пытается ответить на вопрос о движущих силах истории, о роли личности в историческом процессе.
По мнению автора, отдельные личности лишь исполняют волю народа и этим вершат историю. Так, Кутузов, осознавший освободительный характер войны с французами, становится победителем, а Наполеона, пекущегося лишь о личной славе и власти, ждет фиаско… Носителем высшей мудрости выступает у Толстого Платон Каратаев – ведь он сознает себя частью целого, без притязаний на индивидуальность: «Жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь… Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал».
Второе «я»
Самому писателю, безусловно, ближе всего Пьер Безухов — в его уста Толстой вкладывает собственные философские размышления: «На земле, именно на этой земле… нет правды — все ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды…».
Духовные искания приводят Безухова в масонский орден, где он становится на бескорыстный путь духовного познания и служения людям. Однако постепенно Безухов осознает, что многие «братья» вступают в орден только ища выгоды и знакомств с влиятельными персонами, и их членство носит чисто формальный характер. Сам Толстой не был масоном, но ему были во многом близки идеи масонства, которое особенно процветало в начале XIX столетия, при Александре I. Кстати, к масонским орденам принадлежали некоторые реальные лица, выведенные в романе – в частности, сам Александр I и М.И. Кутузов. Последнему в Швеции присудили седьмую степень масонства и присвоили орденское имя Зеленеющий Лавр, а также девиз – «Победами себя прославить». Дальнейшая жизнь знаменитого полководца вполне соответствовала этому изречению…
«Дребедень»
Книга, за исключением эпизода с Платоном Каратаевым, почти не содержит черт так называемого толстовства: это мировоззрение, подразумевающее пацифизм и «непротивление злу насилием», сформировалось у Толстого только в 1880-е… В «Войне и мире» совершенно иной главный философский посыл. Роман выражает основной тезис толстовской философии: «Царство божие внутри нас». Именно он дал толчок концепции «макрокосма и микрокосма» в русском космизме, позднее развитой философами Павлом Флоренскими Львом Карсавиным…
Любопытно, что сам Лев Николаевич вовсе не считал «Войну и мир» одним из самых значительных своих произведений, и даже как-то обмолвился, что «больше не будет писать такой дребедени». Впрочем, далеко не всегда творец способен объективно оценить масштаб своего творения…
Белинский. Сочинения Александра Пушкина Комментарии
Статья первая «Отечественные записки», 1843; т. XXVIII, кн. VI, отд. V, стр. 19-43 (ценз. разр. 31 мая 1843); статья вторая — 1843, т, XXX, кн. IX, отд. V, стр. 1-60 (ценз. разр. 31 августа 1843); статья третья — 1843, т. XXX, кн. X, отд. V, стр. 61-88 (ценз. разр. — 30 сентября 1843); статья четвертая — 1843, т. XXXI, кн. XII, отд. V, стр. 25-46 (ценз. разр. 30 ноября 1843); статья пятая — 1844, т. XXXII, кн. II, отд. V, стр. 43-81 (ценз. разр. 31 января 1844); статья шестая — 1844, т. XXXIII, кн. III, отд. V, стр. 1-20 (ценз. разр. 29 февраля 1844); статья седьмая — 1844, т. XXXIV, кн. V, отд. V, стр. 1-33 (ценз. разр. 30 апреля 1844); статья восьмая — 1844, т. XXXVII кн. XII, отд. V, стр. 46-72 (ценз. разр. 30 ноября 1844); статья девятая — 1845, т. XXXIX, кн. III, отд. V, стр. 1-20 (ценз. разр. 28 февраля 1845): статья десятая — 1845, т. XLII, кн. XI, отд. V, стр. 1-22 (ценз. разр. 31 октября 1845); статья одиннадцатая и последняя — 1846, т. XLVIII, кн. X, отд. V, стр. 41-68 (ценз. разр. 30 сентября 1846).
Все статьи печатались без подписи
Статьи о Пушкине переиздавались в советское время несколько раз в «Собрании сочинений В. Г. Белинского» под редакцией Иванова-Разумника, 1919 года, том III, сборником «В. Г. Белинский. Сочинения Александра Пушкина», редакция, предисловие и примечания Н. И. Мордовченко, 1937 года, в «Избранных сочинениях» под редакцией и с комментариями Д. Д. Благого и А. Лаврецкого, 1941 года, том III, в однотомнике «Избранных сочинений В. Г. Белинского» с вступительной статьей и примечаниями Ф. М. Головенченко, 1947 года.
«Отечественных записках» в 1843-1846 гг. Последняя статья этого цикла появилась в октябрьской книжке журнала 1846 года, когда Белинский уже порвал всякие отношения с его издателем Краевским.
Мысль написать особую статью или ряд статей о Пушкине зародилась у Белинского едва ли не в самом начале его деятельности. Еще в статье «Ничто о ничем» (1836), касаясь связи поэзии Пушкина с русским романтизмом, Белинский заметил: «Этот вопрос будет подробно рассмотрен нами в особенной статье о Пушкине, которая уже пишется».
В 1837 году он сообщил Мих. Бакунину: «Скоро примусь за статью о Пушкине. Это должно быть лучшею моею критическою статьею» («Письма», т. I, стр. 138). Пушкин был в центре внимания Белинского и в 1841 году, когда он замышлял написать «Критическую историю русской литературы». Имя Пушкина буквально не сходит со страниц статей Белинского.
Белинский глубоко чувствовал связь своей критики с художественным опытом Пушкина. Через Пушкина раскрывалась ему вся перспектива развития русской литературы. Первая статья начинается характерным признанием критика: «Чем более думали мы о Пушкине, тем глубже прозревали в живую связь с прошедшим и настоящим русской литературы и убеждались, что писать о Пушкине — значит, писать о целой русской литературе: ибо как прежние писатели русские объясняют Пушкина, так Пушкин объясняет последовавших за ним писателей». Только поняв историческое значение Пушкина, Белинский смог безошибочно определять и все действительно ценное в современной ему русской литературе.
Содержание статей о Пушкине шире их названия. Белинский в сущности, дал историю всей русской литературы до Пушкина и показал становление ее художественного реализма. Наряду с раскрытием значения творчества Пушкина Белинский дал блестящие оценки и таким крупнейшим писателям и поэтам допушкинской поры, как Державин, Карамзин, Жуковский, Батюшков. Статьи о Пушкине — до сих пор непревзойденный образец сочетания исторической и эстетической критики.
Белинский равно отмежевывается как от мелочно-придирчивой, релятивистской современной ему критики, так и от попыток представить Пушкина подражателем то Байрона, то Вальтера Скотта. Готовый во многом еще признать ^подражательность» русской литературы XVIII века, Белинский начисто отрицает подражательность в Пушкине. С Пушкина начинается самобытная русская литература. Белинский вскрывает историческую закономерность появления оригинальной русской поэзии: «Пушкин явился именно в то время, когда только что сделалось возможным явление на Руси поэзии как искусства. Двенадцатый год был великой эпохою в жизни России. По своим последствиям он был величайшим событием в истории России после царствования Петра Великого. Напряженная борьба насмерть с Наполеоном пробудила дремавшие силы России и заставила ее увидеть в себе силы и средства, которых она дотоле сама в себе не подозревала».
Отмечая общенациональное значение Пушкина, Белинский вместе с тем прекрасно сознавал, что Пушкин связан с историческими судьбами своего, помещичьего класса и того «образованного» общества, которое появилось в результате реформ Петра I.
Социологическая трактовка Пушкина наиболее ярко проявилась в статьях об «Евгении Онегине». Подчеркивая гуманизм и народность» Пушкина, Белинский указывал на их сословно-классовую основу: «Он нападает в этом классе на все, что противоречит гуманности, но принцип класса для него — вечная истина. И потому в самой сатире его так много любви, самое отрицание его так часто похоже на одобрение и на любование.
«принцип» класса, Белинский далек от той вульгаризации творчества Пушкина, которая была свойственна некоторым критикам впоследствии.
«просвещенного» дворянского общества в эпоху Пушкина. Более того: Пушкин поднялся на неизмеримую высоту над предрассудками своего класса и отразил один из моментов в жизни русского общества с энциклопедической полнотой.
Статьи писались на протяжении трех с лишним лет. Естественно, что даже при единстве» общего замысла точка зрения Белинского на Пушкина с годами изменялась. Белинский двигался, к все более глубокой, исторической и социологической трактовке его творчества с позиций демократа 40-х годов. Поразительная широта подхода Белинского к разрешению поставленной темы видна в самом плане статей.
В первой статье Белинский касается литературы XVIII века, — отмечая в ней два направления, идущие от Кантемира и Ломоносова, — одно сатирическое и другое — «одовоспевательное», которые частично сливались в поэзии Державина, но дали настоящий художественный синтез только в творчестве Пушкина. Во второй статье, переходя к характеристике Жуковского, Белинский развивает свою оригинальную концепцию романтизма (см. примеч. 216). Почти вся третья статья посвящена Батюшкову, прямому предшественнику Пушкина. С четвертой статьи начинается собственно исследование творчества Пушкина. Пятая статья открывается изложением критического credo Белинского. Центром этой статьи является замечательное рассуждение критика о пафосе поэзии, вообще и поэзии Пушкина в частности (см. примеч. 328). В шестой и седьмой статьях Белинский рассматривает поэмы Пушкина, прослеживая постепенное развитие его реализма. Подлинной вершиной всего пушкинского цикла являются восьмая и девятая статьи, в которых разбирается «Евгений Онегин». Это до сих пор во многих отношениях — лучшее из всего написанного о романе Пушкина. Десятая статья посвящена «Борису Годунову». Постепенно статьи о Пушкине переросли ранее намеченные рамки. По этому весной 1846 года, оставляя «Отечественные записки», Белинский должен был в последней (одиннадцатой) статье обозреть все оставшиеся неразобранными произведения Пушкина, среди которых были такие шедевры, как «Медный всадник», маленькие трагедии, «Пиковая дама», «Капитанская дочка». Естественно, что Белинский должен был ограничиться беглыми и краткими замечаниями о названных произведениях.
Не все из творческого наследия Пушкина оценено Белинским с одинаковой силой и глубиной. Белинский, например, явно недооценил «вольные» стихи, сказки и прозу Пушкина. Он почти вовсе не раскрыл связи поэта с движением декабристов. Однако это не снижает огромной ценности его критических суждений о Пушкине. Заканчивая свой труд. Белинский подчеркивал, что задача определения исторического и художественного значения поэта ни в коем случае не может считаться уже решенной. Пушкин принадлежит к вечно юным и развивающимся в сознании последующих поколений гениям. Каждое из них будет выносить свое суждение о поэте, и никогда это суждение не будет окончательным и исчерпывающим. Пушкин для Белинского был символом высокой талантливости русского народа.
