Смысл произведения «Дон Кихот»
Нелепый высокий Дон Кихот и его коротышка-слуга отправились в увлекательное путешествие. Глупые ситуации, комичные приключения. Кажется, ничего интригующего и вдохновляющего. Но это только на первый взгляд. Два героя стали национальными любимцами. Произведение «Дон Кихот» Мигеля де Сервантеса — своеобразная пародия на рыцарские романы, которые были распространены в литературе Испании XVI века. В этих книгах авторы воспевали великие подвиги рыцарей. Однако действующие лица были вымышленными. События, описываемые в романах, не имели ничего общего с действительностью.
У главного героя произведения «Дон Кихот» была цель. Он хотел стать настоящим рыцарем, оказывать помощь тем, кто в этом нуждался. Персонаж словно поместил себя в воображаемый мир, в котором так и остался жить. Слабые обездоленные люди должны находиться под защитой отважных рыцарей. Вершить справедливость — то, к чему стремился Дон Кихот. Однако внешний вид новоявленного рыцаря вызывает лишь усмешку. Медный таз на голове, тощий конь, старые, видавшие виды доспехи. Именно в таком облике Дон Кихот отправился совершать подвиги. Когда читатель знакомится с первой частью романа, на его лице невольно появляется улыбка. Кто же этот странный персонаж: благородный рыцарь или человек, который сошёл с ума.
В произведении прослеживается противоречивость в действиях героя. Несмотря на то, что Дон Кихот хочет казаться отважным, неустрашимым и решительным, в душе он очень добрый и ранимый. Он искренне желает помогать тем, кто в этом нуждается. Подвиги героя нелепы. Но он творит их с серьёзным лицом, словно от него зависит жизнь людей. Персонаж не боится показаться смешным и нелепым. Дон Кихот не отступает, даже когда силы противника превосходят его. Но в большинстве случаев опасность оказалась мнимой.
Дон Кихот является олицетворением благородства, великодушия и справедливости. Он глубоко не согласен с тем, что людей заковывают в цепи. Персонаж всеми силами старается освободить тех, кого повели на каторжные работы. Но спасённые им люди не оценили подвига Дон Кихота. Преступники оказались безжалостными и циничными. Однако для героя это не имело значения. У него было правило: свобода — то, что принадлежит каждому человеку, и никто не может ее отнять.
Краткое содержание романа Дон Кихот
Анализ произведения «Дон Кихот» следует начинать с краткого пересказа сюжета. События, описываемые в романе, происходят в Испании и охватывают разное время.
Роман довольно объемный, состоит из 2 частей. Количество персонажей превышает 600 человек и охватывает разные слои общества – от аристократов до преступников и проституток. Но без знакомства с ключевыми персонажами романа Дон Кихот смысл произведения понять будет сложнее.
Главные герои:
- Алонсо Кехано – обедневший дворянин лет 50, взявший себе псевдоним Дон Кихот. Идеалист, мечтающий изменить мир, стремиться помогать слабым, защищать угнетенных.
- Санчо Панса – крестьянин, ставший оруженосцем Дон Кихота. В отличие от рыцаря им движет жажда наживы и мечта стать губернатором острова.
- Дульсинея Тобосская – воображаемая дама сердца рыцаря, в реальности простая деревенская девушка Альдонса Лоренсо.
Первая часть
Алонсо Кехано, проводивший много времени за чтением романов о рыцарях, по примеру любимых героев отправляется странствовать, мечтая совершить множество подвигов. В рыцари его посвящает хозяин таверны, после чего Алонсо берет себе имя Дон Кихот.
Каждому рыцарю полагается дама сердца, которую новоявленный рыцарь назвал Дульсинеей Тобосской. По дороге герой подвергается избиению местными купцами, отказавшимися признать Дульсинею прекраснейшей дамой на свете.
Дон Кихот вынужден вернуться домой, но через несколько дней вновь отправляется в дорогу, взяв с собой Санчо Панса, восседающего на осле.
Во время странствий герой:
- сражается с ветряными мельницами, приняв их за великанов;
- освобождает похищенных принцесс, перевернув карету путешествующих дам;
- побеждает войско врагов, состоящее из баранов;
- освобождает каторжников, гонимых на галеры;
- отбирает медный таз у цирюльника, приняв его за шлем.
В результате всего этого по округе разносится слух о сумасшествии идальго Алонсо. К тому же у идальго возникают неприятности со стражниками из-за отпущенных каторжников и с цирюльником, требующим возмещения стоимости таза.
Местный священник вместе с сельчанами, решив вернуть рыцаря домой, помещает его в клетку и передает в руки племянницы.
Вторая часть
Дон Кихот восстанавливает здоровье дома под наблюдением племянницы. Но мысль о рыцарских подвигах не оставляет его. Узнав от Санчо о выходе книги «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» герой решает вновь отправиться в дорогу вместе со своим верным оруженосцем.
Перед походом рыцарю требуется благословение прекрасной Дульсинеи. Воспользовавшись тем, что идальго никогда видел свою даму сердца, Санчо выдает за нее простую, грубую крестьянку Альдонсу. Этим разочаровывает своего господина. Но этому находится объяснение – девушка стала жертвой злого колдуна.
По дороге герои встречаются с автором книги о Дон Кихоте – Самсоном Карраско, представившемся Рыцарем Зеркал. Между мужчинами состоялся поединок, из которого герой выходит победителем.
Интересно! Изначально Сервантес написал одну часть романа. Но после появления мнимого продолжения книги о хитроумном идальго Дон Кихоте, выпущенного неизвестным автором, писателю пришлось срочно издать 2 часть романа.
Продолжив путешествие, герои попадают во дворец. Герцог и герцогиня, знакомые с книгой о Дон Кихоте, поначалу относятся к путешественникам уважительно. Но после начинают потешаться над странной парой.
Покинув дворец, герои направляются в Барселону, где Дон Кихот вновь вступает в поединок с Карраско. В этот раз герой проигрывает битву и согласно условиям, выдвинутым победителем, возвращается домой.
Вернувшись в деревню и прожив там какое-то время, рыцарь понимает, что был безумен и перед смертью вновь меняет свое имя на Алонсо Кехано.
Смысл финала произведения «Дон Кихот»
Произведение «Дон Кихот» имело оглушительный успех. Споры вокруг персонажей книги не утихают до сих пор. Роман принёс своему создателю мировую славу. Шуточные сцены переплетаются с глубокими осмысленными эпизодами. Несмотря на комичный образ, Дон Кихот борется за свободу каждого персонажа. Человечность, добродетель, открытость — то, что должно стоять на первом месте.
Кончина главного героя стала поучительной. Дон Кихот долго странствовал. Однако он вернулся к своему былому образу. Оглядевшись, посмотрев назад, персонаж с ужасом осознал, как сильно он заблуждался. С горечью и печалью Дон Кихот признался, что все произошедшее с ним было безумием. Ранее он словно находился в иллюзорном мире и внезапно попал в суровую реальность. Пелена спала с его глаз. Дон Кихот разочарован и подавлен. Он просит прощение за свои действия. Читателю симпатичен образ героя. Высокие идеалы, стремление помогать людям, желание добиться справедливости подкупают. Смысл финала произведения «Дон Кихот» Мигеля де Сервантеса заключается в том, чтобы каждый читатель понял, какие ценности являются истинными, а какие ложными.
Рецензии на книгу «Дон Кихот» Мигель Сааведра
Список Сервантеса
Список Бродского. Список Шиндлера. Список Пушкина.
Они первыми приходят на ум. Причем здесь Сервантес и какой список? Тот, что дает ключ к пониманию величайшего произведения человеческой истории. Конечно, он, список, как и полагается в подобных случаях, стоит на муках, страдании и почти разрушенной жизни. Дон Серванкихот.
Вначале была жизнь
Жизнь для подвига, славы и богатства, как без этого? Жил он славно в первой трети, двадцать лет на белом свете… Причем всё по-честному: если слава – заслуженная, если служение – Богу и Отчизне, всё по-честному. Чужого не надо, своё бы получить. У этого юноши, молодого человека честолюбия было явно больше, чем у среднестатистического хишпанца. И планка запросов явно выше. Но и сил, и сил – поболее, что потом, в свое время, помогло выжить. Спешил взять свое, боялся не упустить шедшую в руки судьбу: болен, с трудом встал с постели, но в битве участвовал. Не мог не участвовать. И здесь поймал несколько (!) ранений. И был отмечен, и с этими отметками судьбы двинулся в обратный путь. С рекомендациями Его Величеству.
И берег – вот он, чуток… Вот она – свершившаяся судьба! Вот она – заслуженная награда! Недаром, не зря – бесстрашие, подвиг, движение не «от», а «навстречу». Знаете, как это бывает: пошло! Поперло! Всё получается. Ну всё, за чтобы ни взялся. Головокружение от успехов. Нет, не перед собой или товарищами, перед Ним. И… Протопоп Аввакум говаривал, отвечая на расспросы товарищей: ты – праведный, почему же Он посылает тебе столько страданий. Кого больше любит, тому и испытаний святости больше посылает.
И если бы тогда, при возвращении, его нога коснулась бы родного берега, не было бы ничего последующего. Ничего. Только ещё один более или менее успешный испанский дворянин – ничего другого. Потому что, да простит меня Он за невольное сравнение, потому что как дьявол всегда приходит за платой, так и ОН дает всем по делам. Всегда и всем. По делам. Просто тогда Дон Серванкихот не знал: пропуск в Вечность Истории – самое дорогое, что есть из разрешительных документов в земной юдоли. И вариант Серванкихота – не самый «плохой». Потому что сотни миллионов нас, никому не известных, получивших когда-то пол Его искры, прожившие в страданиях, надеждах, упованиях, ждавших какого-то справедливого «решения», так и не дождались его. Потому что каждому по делам, каждому по способностям. Безвестным – безвестность. И это – жизнь и судьба.
Вечный треугольник
Как читать «монстров» мировой литературы? «Дон Кихот», «Божественная комедия», «Гаргантюа», — апрель оказался богатым на них. Список открыл «Серванкихот». Так как читать то, что полтыщи лет назад писалось на потеху? Да, так было в замысле. Жить и есть нужно было. Не до вечных образом мировой литературы и бессмертия было. Не до таких мелочей. Как читать то, что считалось офигительно смешным? Текст, автор и читатель – это и есть вечный треугольник. Не только ты, но и тебя создает текст. Не только текст, но и ты делаешь его. А автор… А что автор – отстрелялся и готов! Пройдемся по троице. Без этого чтение «Дон Кихота» — просто знак избранности третьего, простите, члена треугольника. Да-да, просто знак избранности. Скромненько так. По-нашему. С него, третьего члена, или вершины, и начнем.
Третья вершина треугольника
.
Тебе зачем это нужно? — спросил внутренний голос очередного альпиниста, имеющего славное намерение покорить этого монстра, «Дон Кихота». Понты, разумеется, понты. Успокаивает то, что они, эти понты, не беспонтовые. Знак избранности на самом деле присутствует у каждого такого альпиниста. Это правда. «Я ведь не такой, как все», — это так по-донкихотовски, это так по-сервантехотовски! Не было бы этого..о, честолюбие завяло бы на корню на вторую секунду всеобщей его обструкции! Нет, оно бы просто не родилось. Или задохнулось бы от «что-то воздуха мне мало…» Не наблюдается смерти честолюбия в мире, явно не наблюдается! Кому, кроме понтовитых, это ещё нужно? Кто в когорте? Профессионалы, так они называются, те, кто интерпретирует текст за деньги. Или по долгу службы, то есть всё равно за деньги в конечном итоге. У них – собственная гордость. И из того, что я видел и слышал в паутине…ну, на любителя, на любителя. Отыгрываются ли усилия по штурму вершины? Кому как. И здесь – от возраста, настроения, культуры, истинных целей штурма, — нет мелочей. Но и сама по себе попытка – глубокое уважение. Потому как роман этот – не прогулка. Но и поднимает до себя, хоть на чуток, хоть на миллиметр – отвечаю за слова! Просто немного подождать нужно, если не пошел. Немного. Кому – полжизни. Кому – оставшуюся. Вторая вершина треугольника
Автор. Самый просто член, членик. Потому как подобен третьему члену – читателю. Конкретен. Из плоти и крови. Движим теми же мотивами, что и читатель. Человек, одним словом. Раним, тревожен, ревнив, честолюбив. Вечно нацелен на вечность. На Откровение. Наверное, готов на Подвиг ради вышеозначенного. Наверное. Скорее всего, он – главный ключ к пониманию текста: его жизнь, такая конкретная, из событий, цифр, скрытых и явных мотивов, понятных большинству. Хочешь разобраться с текстом – посмотри на жизнь творца. Это – на 80% и есть отгадка. По-другому…ну, фиш знает, возможны варианты, но всё – в нас, всё – в нас. Ведь текст – это ведь не «про жизнь» вообще. Это ведь – про каждого, про себя в первую очередь, про себя. И пишется он потому что нет сил не писать. И шифруется автор в персонажах и событиях своих книг. И мысли шифрует, и мечты – явные и тайные, — всё в тексте. Но всё – из жизни. Абсолютно всё. С чем это «открытие» можно сравнить? Государства и империи. Сегодня мир, наполненный гравитационными волнами и фотографиями черных дыр, — всем таким исчислимым, конкретным, — скажите, что остается для эзотерики? Что? Возможно, лет десять назад ещё можно было серьезно размышлять о неких скрытых в строках «тайных доктрин» причинах возвышения и падения Царств. Ещё десяток лет назад. Сегодня–смешно. Поэтому, говоря о Риме, о Византии или Британской империи, — пора остановиться и признаться самим себе: мы просто плохо управляли своими Царствами – и никакой мистики. Просто. Плохо. Управляли. Тем, что было вручено Провидением или просто группой товарищей. Так было в 16 веке в Испании, так есть и в 21. Где-то.
К чему всё это? К тексту, разумеется. Не взять «Серванкихота» голыми руками, не взять. Это как в Зоне Стругацких: и прямого пути нет – попадешь на «комариную плешь» или, ещё страшнее – в мясорубку, — и назад дороги нет. Потому как в мире этом, большей его части совсем нет траекторий. А только суперпозиция.
Но и это не всё. Принято считать Кихота воплощением возвышенного, Санчо – приземленного. Ничего подобного! Ниже будет несколько строчек об эстетизации страдания. Которое, страдание, известно как характеризует эстетствующего. Дон Кихот и Санчо – нет, это один человек, одна личность. Раздвоенная личность. Так всегда и бывает с гениями. Одна личность, вечная суперпозиция. Не сомневайтесь, а возьмите второй том, убедитесь лично.
Например. Так называемый суд губернатора Санчо. Ну, ни один здравомыслящий читатель не поверит в совершенное преображение оруженосца не в своего господина, что просто просится на ум. Это не Санчо, но До Кихот устами Санчо вершит правосудие. Никак нет! Соломон – библейский гений – воплощен, мыслиться как образец. Прочтите, как идет правосудие, вы поймете с кем сравнивает себя Сервантес. Нет, без гордыни это сравнение. Хотя любое сравнение – разве оно не от гордыни? Нет?
Первая вершина треугольника
Из сора, из сора растут самые прекрасные цветы. Не поспорить. Не объехать. Не обогнуть. Жить нужно, кормить семью и кормиться самому. Оглядываться, что вокруг – не помешает. Наоборот: какие погоды стоят на дворе? Чем питается публика? Чего хочет? И хочет ли чего-то? Начиная роман…нет, не о Вечности и Славе думал автор. Потому как опыт – он ведь, действительно – сын ошибок трудных. Сколько перед этим у Сервантеса было попыток, сколько заходов на Вечность и Славу! Не мечталось о них? Кто ж поверит! Думаю, как всегда и бывает, сначала – деньги, почва жизни. Заработать. Наконец-то заработать. Представьте, как он начинал всякий раз! Как, как – с молитвы. Просил, страстно просил на это раз не оставить его. Он стоял на коленях пред ликом Его и просил. Нет, он – умолял не оставить. Вы только представьте ужас жизни: ему – за 50! Ему – за 50! Господи, как же это всё знакомо! За 50.
Чего добивался он, придумывая или «просто» описывая свои «приключения»? Это – последняя молитва, последнее обращение к нему, «…чтобы чаще Господь замечал». Поддержи, Господи, не оставь, у меня уже нет сил, мне столько лет, что впереди ни надежды, ни любви. И только слабеющая, и уходящая вместе с жизнью Вера…Господи, не оставь на этот раз! Я – банкрот. Что я должен ещё сделать во славу Твою, чтобы закончить этот мой список? Что?!
Впереди – небытие могилы. Где нет ни размышления, ни труда. А что позади? Неудачи, неудачи, неудачи. Несостоявшаяся жизнь, крах всего, на что рассчитывал, а ведь всё было для достижения, всё! Честь, честность, благородство, бесстрашие, помыслы – какие прекрасные помыслы! Сколько списков своих неудач он составлял, сколько?! Сколько их было, этих списков! Почти состоявшихся дел и надежд, ну вот… чуток…немного ещё…всё должно состояться… — крах. Ничего не состоялось, очередное разочарование и провал. Почти в небытие. Неужели этот путь – единственный? Сервантес его прошел, но он – гений, сам не зная того. Слава и признание гениальности – всё для него там, за могилой. А нам-то что делать? Что делать нам, безголосым и бесталанным?
С прекрасными помыслами, ещё полными сил, умения и помыслами – прекрасными, чистыми, как в юности, помыслами. С годами становящимися всё более и более реальными: понимаешь как. Как их воплотить. Ради блага всех. Но ничего не будет. Ни здесь, ни тем более за могилой.
Невеселое смешное, или трудности перевода.
Гравитационные волны, фотографии массивных объектов…рыцарь с копьем наперевес, по-серьезному, по-взрослому несущийся на ветряную мельницу. Почему так? Что застилало ему глаза, когда он «спасал» статую Мадонны, ломясь в открытую дверь? Казалось бы: безумие не должно касаться нас, когда бы более чем благородны. Ведь мы спасаем Саму Богородицу!!! И что: мы и здесь безумны? Безумны даже в вере? Что со мной? Что с нами? Почему так? Ты оставил меня, Господи? Ты оставил? А тот чудовищный грохот, принятый нашими героями за химеры и монстров? Его источником оказались сукнобойки! Воистину сон разума. Ночная химера оказалась…да ничем она не оказалась! Хозяйством низкого сословия. И так – во всём! И? Что же, вся жизнь оказалась химерой? Думаю, на момент написания он так и думал, он так и думал. А роман – это так, из последних сил.
Это ведь как и начавшийся было бунт на кораблях Колумба или Магеллана: до берега осталось пол вахты, и обязательно кто-то не выдерживает. Обязательно! Там ещё больше 1000 страниц подобного рода событий. Всякие там бараны, принятые за толпы вражеских войск, и прочие подвиги с приключениями. Больше 1000 страниц. «И они там смеются?» — вопрошает сегодняшний классик. Уверен – да, ухохатывались. А нам что делать? Ухохатываться с собственного ухохатывания? И это тоже. Но откуда весь список Сервантеса? Эти мельницы, овцы, пастухи, фальшивые рыцари, замки с графами и графинями?
Откуда это губернаторство Санчо, являющегося на самом деле никаким не Санчо: прочтите, что и как он говорит. На самом-то деле, не Дон Кихот с горечью сетует, обращаясь к оруженосцу: ты – уже губернатор. Подразумевая, что он, более достойный и по способностям, и по…да по всему, — он-то не губернатор. Чья должность понимается не Дон Кихотом – автором в первую очередь — не «номенклатурно», но деятельно: сколько всего можно сделать!
Так откуда всё это?
С той самой неосуществленной юности. С тех самых пор, когда жизнь, вся жизнь ещё лежала перед ним! Жизнь с воплощением царствия Божьего на земле (так он думал), потому что мечталось о губернаторстве=возможности реализации тех самых помыслов=возможности прогнуть этот мир под себя. Впрочем, это едва ли. Мир – творение Божие, едва ли в средневековой, хоть и гениальной, голове мог возникнуть такой богоборческий замысел. Не случилось. Чаша не испита. Не время.
Эстетизация страдания
Какой из подвигов «списка Сервантеса» стоит перед глазами? Тот самый, как и большинство «подвигов» пришедший из алжирского плена: помните, Кихот повелся на шалость двух гостиничных прелестниц и попался рукой в петлю. Попался, да и повис в нескольких сантиметрах от земли повис. О, эта беспомощность! Как унизительная именно такая беспомощность: несколько сантиметров от земли! Ещё чуть-чуть, Господи, ну несколько пылинок и вот она – земля!
Не судьба. Не случилось. Ужасающая беспомощность. Которая смешна, трагична в смехотворности. Якобы смехотворности.
Но если бы список исчерпывался только этим! У Стругацких – как часто и как много там вони, гнили, непереносимых запахов! Как много у Сервантеса эстетизации униженности! Если постоялый двор, то непременно с самыми тупыми постояльцами и последними в ряду хозяевами; если боевой конь, то даже не смешная кляча (но как он описывает дружбу Росинанта и ослика Санчо! Какие слова находит!), а последнее ничтожество; если Серванкихот на том же презренном постоялом дворе сталкивается просто с каким-то стрелком, тот непременно таскает его за бороду у всех на глазах. Чтобы унижение было предельным, невыносимым в униженности. Наверное, только у Достоевского будет так же.
Посвящение в рыцари с амбарной книгой. Помните, как его возвращают домой в первом томе? Сажают в клетку, которую тянет пара ленивых мулов. «Невиданное дело, чтобы рыцарей вот так возвращали домой!»
Само имя – Кихот. В переводе с испанского это что-то, означающее прикрытие, защиту причинного мужского места. И как это вам?
Второй том, или саморазоблачение героя
Серванкихот не выдерживает собственной «установки» на шифр текста. Вы обратили внимание как мало явного, первого Серванкихота во втором томе? Не обратили? Напрасно, вернитесь, посмотрите – оно стоит того! Как он сдал, Кихот, во втором томе! Разве это вызывает удивление? Автору уже сколько – за 60?
Остались, никуда не делись эти все реформаторские порывы прогнуть мир под себя. Жизнь уходит, дорога всё короче, но мысли…куда деться от них? Сколько хотелось сделать к вящей радости всех! И? И ничего.
Черная магия шифровки и её последующее разоблачение
, — где это всё произошло? Как Сервантес не выдержал инкогнито? Да и стоило ли на пороге могилы? Помните, рыцарь печального образа на смертном одре. Он делает последние распоряжения. Одно из них – обращение к племяннице: ни при каких обстоятельствах не выходить замуж за человека, начитавшегося рыцарских романов. Серванкихот почти кричит о почти проклятии, если это случится. Он даже обещает вернуться с того света, если произойдет подобный брачный союз.
Что это как не признание собственного банкротства? Положить столько сил, положить жизнь на борьбу с мнимыми и реальными врагами и «врагами», чтобы на краю могилы признать: всё было напрасно. Более того: всё было неправильно и вредно. Для всех. Так он думал, Сервантес, что – ничего. Ничего не получилось. Ничего не состоялось.
«Дар напрасный, дар случайный…»
Да нет. «Нам не дано предугадать…» Не дано.
Потому что как раз здесь, в этом месте и в этот час, чаша опустела.
И началось Бессмертие.
Послесловие
Сколько гелевых чернил осталось на полях, форзацах и листах! Ради чего всё это? Я – не о профитах. Я – о себе. Ради открытия Кихота в себе. Пыль на твоих доспехах, Серванкихот, унес ветер Истории. Пыль на моих ботинках я унесу с собой. Так всегда случается со всеми. И это тоже — жизнь и судьба. Так было и так будет. Как и ты – был и будешь. Во мне, в нас.
И слава Богу!
trounin.ru
«Дон Кихот» — это книга об умении уважать себя при любых обстоятельствах.
Сервантес написал две части с промежутком в десять лет; да так, что между ними пролегла вековая пропасть. Читателю предстоит лично убедиться в данном факте, оценив скабрезный юмор одной части и фэнтезийную составляющую другой, насквозь пропитанной тем, о чём Сервантес довольно едко писал с начала приключений рыцаря Печального образа, подвергая подобные книги общественному порицанию и сжиганию на костре. Отдельные периоды истории человечества выделялись теми или иными пристрастиями людей, вынуждая книготорговцев потакать толпе, выдавая в больших объёмах произведения сомнительного качества. Во времена Сервантеса подобной язвой считались романы о странствующих рыцарях, не нёсших в себе ничего, кроме развлекательного элемента. Казалось бы, к началу XVII века уже пора забыть о рыцарях, но книги продолжали выходить. Сервантес выступил с прямо противоположным трудом, высмеяв многое из популярного тогда жанра, дав возможность вдыхать полной грудью одному из таких почитателей, изучившего едва ли не все истории о странствующих рыцарях: из-за чего у него слегка помутился разум. В один прекрасный день Алонсо Кихано стал называться Доном Кихотом, а остальное он просто вообразил.
Главного героя нельзя назвать сумасшедшим. Для этого должны быть веские основания, но их нет. Дон Кихот сознательно воображает, понимая нелепость собственных представлений. Об этом он не один раз поведает окружающим, однако всё равно будет вести себя в рамках странствующего рыцаря, восседающим на верном жеребце, сжимающим в руке холодное оружие, облачённым в доспехи и совершающим подвиги ради любимой дамы и во имя справедливости, чтобы когда-нибудь добраться до злого волшебника, расставляющего преграды на пути. Дон Кихот прибегает только к тому, что им было усвоено из книг, а обыденность реальной жизни его не слишком беспокоит. Только добрые советы окружающих помогают рыцарю обрести твёрдую почву под ногами. С огромным сомнением главный герой принимает на веру информацию о жестокости мира и необходимости тех или иных элементов, без которых путешествие немыслимо. Одно Дон Кихот усвоил основательно — нужно всему придавать определённый вид, разыгрывая ситуацию до конца, тогда всё обязательно будет в рамках сложившихся стереотипов.
Может показаться удивительным, но «Дон Кихот» не является высокоморальным произведением, хотя и содержит важные мировоззренческие установки. В книге есть сатира на общество в тех дозах, чтобы современный автору читатель не затаил обиду. Гораздо больше в книге «туалетного» юмора, когда автор создавал нелепые ситуации — отчего смеёшься над дуростью, а не над забавными ситуациями, которые могли быть порождены нелепостью: у кого-то понос, героев тошнит друг на друга, Санчо нуждается в порке и так далее в подобном духе. Сервантес изыскивал самое низкое, что могло вызвать улыбку: в своём желании создать антирыцарский роман он всё-таки дал миру бульварное произведение, в котором изредка проглядывают моменты серьёзной философии.
Когда Дон Кихот сталкивается с чем-то, то его воображение даёт жизнь очередному витку фантазии, максимально приближая ситуацию к сказочной. Он мог вообразить вместо мельниц великанов, а публичный дом принять за замок, где находятся не женщины лёгкого поведения, а благородные дамы. Нам ним откровенно смеются: для Дона Кихота это является проявлением благодарности. Люди потакают его причудам, когда их социальное положение становится выше в глазах такого человека, делившегося умением уважать свою личность. В окружении Дона Кихота люди сами преображаются, принимая положенные почести. Но и рыцарь требовал изменяться в угоду его представлениям. Любое обстоятельство получает правильную интерпретацию. Читатель легко понимает историю происхождения определения «рыцарь печального образа» после того, как Дон Кихот теряет чуть ли не все зубы в одном из сражений между двумя «могущественными армиями», сошедшихся в ратном поединке в окрестностях Ламанчи.
Сдержанность главного героя позволяет ему избегать необдуманных поступков, если они могут разрушить его представление о мире. Доводы Сервантеса о возможности Дона Кихота податься в услужение важному лицу, а то и посягнуть на трон государя, постоянно разбиваются о нежелание рыцаря менять обстановку, отправляясь на поиски действительно опасных приключений. Алонсо Кихано умело оценивает свои шансы, поэтому остаётся Доном Кихотом в строго отведённых ему границах.
Вторая часть «Дона Кихота» не несёт никакой ценности, являясь пустой по содержанию. Главный герой выходит из психиатрической лечебницы, чтобы стяжать славу, сражаясь с другими подобными ему рыцарями, передвигаясь из одной локации в другую, покуда не доберётся до ристалища, где будет сражаться бесконечно долго, покуда смерть не даст ему окончательного покоя. Набив руку, Сервантес щедро создаёт сцены, сообщая читателю чрезмерное количество подробностей на отвлечённые темы, превращая повествование в подобие энциклопедии особенностей жизни в Испании. Большое количество разговоров при минимальном действии — автор старался поделиться своими взглядами на политику и устройство страны, для чего и воспользовался продолжением приключений о «Доне Кихоте».
Если Дон Кихот «подвигов не совершил, но погиб — идя на подвиг», то и читателю следует иной раз вооружиться тазом для бритья, чтобы уверенно встретить агрессию внешнего мира. На самом деле — гораздо проще противостоять неприятностям, когда они воспринимаются в другом виде. Необязательно из нахамившего человека делать тролля, достаточно представить его Доном Кихотом, неадекватно воспринимающим действительное положение дел.
Автор: Константин Трунин
Дополнительные метки: сервантес дон кихот критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Miguel de Cervantes Saavedra, El ingenioso hidalgo don Quijote de la Mancha, The Ingenious Gentleman Don Quixote of La Mancha, analysis, review, book, content
Это тоже может вас заинтересовать: — «Путешествие на запад» У Чэн-эня — «Уилт» Тома Шарпа
